Часть 4

По установившейся традиции Новый год мы встречаем в Звездном коллективно, всем отрядом космонавтов. Как правило, подготовку к празднику берет на себя Алексей Архипович Леонов. Он формирует группы из космонавтов и их жен для оформления елки, украшения помещения, организации художественной самодеятельности, музыкального обеспечения праздника и сервировки праздничного стола.

Сам он, как признанный художник, разрисовывает окна, двери и стены столовой веселыми рисунками и дружескими шаржами, и часто космонавты, и не только космонавты, на этих рисунках узнают себя.

Он же выпускает очередной номер нашей отрядной стенной газеты «Нептун».

Роль Деда Мороза на празднике выполняли обычно по очереди два Георгия — Шонин и Добровольский. Они готовили для каждого из нас сюрприз и щедро раздавали подарки и взрослым и нашим детям.

Я до сих пор храню новогоднее пожелание, которое вручил мне в канун нового, 1969 года Жора Добровольский. Он обещал, что новый год принесет мне долгожданный полет в космос и успешную стыковку на орбите. И пожелание его сбылось…

Праздник встречи 1969 года прошел весело. Блеснула своими талантами наша художественная самодеятельность. Любителикинематографисты показали фильм, снятый скрытой камерой под руководством вездесущего Леонова. Фильм запечатлел наши старания при подготовке к празднику. На титрах значились фамилии создателей фильма и фирмы «Леоновфильм».

2 января мы были уже на Байконуре. Казахстан встретил нас крепким морозом. Столбик ртути в термометре опускался до отметки минус 35 градусов. Днем резкий, порывистый ветер обжигал лицо и обсыпал нас колючими снежинками, похожими больше на стальные опилки. К вечеру ветер стихал, и мы с удовольствием выходили на мороз под полог черного-черного неба, сплошь усыпанного блестками звезд.

10-го состоялось заседание Государственной комиссии, на котором был назначен день старта и окончательный состав экипажей.

Старт «Союза-4» намечался на понедельник, тринадцатое января, на тринадцать часов по местному времени. И порядковый номер мой был тринадцатый. Все это явилось предметом бесконечных шуток и розыгрышей. Товарищи советовали мне сменить номер, как это делают английские и итальянские футболисты. С чертовой дюжиной далеко не улетишь!

Я же уверял всех, что 13 — мое любимое число и приносит мне счастье. А в общем, в приметы я не верю. 13 так 13 — для меня все равно.

Больше всего мы боялись тогда простуды. Старательно закрывали форточки в гостинице, чтобы не было сквозняков. Обходили стороной всех кашляющих и чихающих. Медики, отвечающие за наше здоровье, делали все, чтобы оградить нас от ненужных контактов. Но полностью изолироваться невозможно.

В монтажно-испытательном корпусе (МИКе) мы обживали свои корабли и там общались с конструкторами, инженерами, техниками, рабочими. В гостинице много работали над бортжурналами, и нам нужна была помощь методистов. Да и журналисты нас не оставляли без внимания.

И вот наступила последняя ночь перед стартом. Экипажи, основные и дублирующие, собрались в нашем номере. Говорили о предстоящем полете. На столе появились бутылки… с боржоми и коробка «Птичьего молока», которую Муза, зная мою любовь к сладкому, положила в чемодан «на дорожку».

Мы чокнулись стаканами, и друзья пожелали мне счастливого пути.

Врачи прервали нашу беседу — пора спать!

Мы остались вдвоем с Борисом Вольтовым.

— Завидую, — сказал Борис, — завтра ты уже будешь там, а мне еще сутки ждать. Целые сутки!

Я постарался успокоить Бориса — все будет хорошо, и через 48 часов мы с ним встретимся на орбите.

Борис понимал, что перед стартом мне нужен хороший отдых, выключил свет и лег на кровать, всем своим видом показывая, что ужасно хочет спать. Не знаю, заснул ли он тогда. А я заснул. Даже без помощи таблеток, что оставил врач на тумбочке возле моей кровати.

Утром нас разбудил будильник.

Мы с Борисом быстро оделись, и он проводил меня к медикам. Там уже был мой дублер Анатолий Филипченко. Началось предстартовое обследование.

Я старался держаться спокойно и в глубине души боялся только одного, как бы многочисленные датчики, которыми меня увесили, не выдали бы какойнибудь спорный сигнал. У медиков уже времени для разбора не будет, и «поезд мой уйдет с другим пассажиром».

«Трудные дороги космоса», В.А.Шаталов