Шпили в маскхалатах (I)
Девятое мая. Мы поднимаемся к шпилю Петропавловского собора. Уже миновали колокольню, знаменитые куранты с огромными барабанами, шестеренками, маховиками. Верхняя колокольня — открытая. А вот и сам металлический шпиль. Идти здесь можно только по одному, с интервалами. Гулко звучат шаги по металлическим ступеням все более сужающейся винтовой лестницы.
Ведут нас ветераны альпинизма. Впереди Михаил Михайлович Бобров, замыкает движущуюся по спирали цепочку Ольга Афанасьевна Фирсова. Все, как принято в горах: самые опытные идут первым и последним в группе. Мы — их друзья, «молодежь» (хотя многим уже основательно за сорок), не нюхавшие пороху, потому что поздно родились (в сорок первом мне было всего четыре года).
Из бригады маскировщиков шпилей и куполов блокадного Ленинграда в живых сегодня осталось только двое — М. М. Бобров и О. А. Фирсова. Каждый год в День Победы они встречаются в полдень на площади перед собором Петропавловской крепости и, расцеловавшись, поднимаются на шпиль. В память о боевой юности, о друзьях, погибших в блокаду, в связке с которыми восходили они тогда на золотые вершины города на Неве, чтобы укрыть их от врага…
Вот и вертикальная лестница, ведущая к последней площадке внутри шпиля. Здесь окно. Сто три метра над уровнем моря. Как сильно дует! По пояс высовываюсь наружу; внизу, словно изображенный на старинной гравюре, распластался Васильевский остров с тремя проспектами и четко прорисованными поперечными линиями; правее — узкая западная оконечность Петроградской стороны, а еще дальше, за Малой Невкой, — Крестовский остров со стадионом имени Кирова; за ним — бесконечная гладь моря. Как близко оно!
— А теперь взгляни наверх, на ангела, — говорит Бобров.
Я запрокидываю голову. Передо мной — золотой восьмигранный столб шпиля, увенчанный огромным шаром с ангелом, держащим крест. Крылья ангела позеленели от времени и непогоды. До вершины креста всего двадцать метров. К шару ведут скобы. Я, инструктор альпинизма, бывал на вершинах повыше. Но до чего ж неуютно здесь себя чувствуешь! Как не хочется вылезать — ведь шпиль гудит от ударов ветра.
И я попытался представить себе, каково было восемнадцатилетнему Мише Боброву 1 декабря 1941 года штурмовать на ледяном ветру с нижней страховкой золотой шар Петропавловского шпиля. Ему надо было «вознестись к ангелу», чтобы закрепить на перекладине креста страховочные и грузовые блоки для маскировочных работ…
Страховал его надежный друг Алоиз Земба. В одной связке они поднимались на кавказские вершины, понимали друг друга без слов. Однако здесь было посложней, чем в горах. Всего двадцать метров по вертикали на пронизывающем ветру, раскачивающем шпиль. И неизвестно: выдержат ли скобы (кто их закреплял? В каком веке? Надежно ли?).
— Я думал, это несложно — подняться на шпиль по скобам. Оказалось не так, — рассказывал мне Бобров, — питание уже было не то и силенок не хватало. Вылезешь из окна, станешь на скобу — и нет чувства страха, а есть чувство физического бессилия, неуверенность: не подтнуться на руках, не подтащить себя. «Если не уверен, — кричит снизу Алоиз, — не лезь! Отдохни, спустись вниз. Потом попробуем еще». Спустишься, отдохнешь, отогреешь руки. Пробовал подняться так в первый день раза три и все спускался. Рвутся снаряды — шпиль содрогается. Но вот страшно мне не было.
Пробовал забраться на шар в течение недели. Постепенно привык, приобрел уверенность. Понял, что надо держаться за скобу не кистью, а пропускать ее под локоть; не стоять на скобе, а пропускать ее под колено. В таком положении можно и отдыхать, сцепив две руки, обняв скобу. Алоиз подсказывал, успокаивал меня. Самое трудное — преодолеть нависание, экватор шара… далее
Л. Замятин
Деятели театра остро почувствовали, что режиссер-организатор, режиссер, технически слаживающий спектакль, должен уступить место режиссеру-художнику. Он был призван связать воедино свои представления о том, что происходит вокруг, в реальной жизни, с тем, что предлагает пьеса. Увидеть в ней главное, важное для современников и через актерскую игру, декорации, музыку, цвет, свет донести все, что тревожит сегодня, до…
Стоя на скобе, Миша глянул вниз и вдруг почувствовал себя парящим в воздухе. Закружилась голова, разлилась по телу предательская слабость. «Миша, не смотри вниз! Смотри вперед, на тот берег Невы!» — кричит Алоиз. И, взяв себя в руки, он двинулся в сумрачное небо. Шпиль раскачивается, словно мачта яхты, дрейфующей на штормовых волнах. Вот и самое…
За неделю Фирсова и Пригоже-ва скрепили чехол и прочно обмотали его репшнуром. Укрыв Адмиралтейство, альпинисты принялись за маскировку шпиля Инженерного замка, а затем — собора Петропавловской крепости. Недоедание и неимоверно тяжелая работа на ветру и морозе подорвали здоровье Алоиза Зембы, или Люси, как ласково прозвали застенчивого парня его друзья-альпинисты. Блокадного пайка явно не хватало для…
Наверху девушки работали попеременно. Одна зашивала мешковину или красила купол, другая — страховала подругу, подавала краску и кисти. Однажды в ноябре 1941 года, во время работы на шпиле Инженерного замка, когда обе высотницы находились наверху, подсобники во время бомбежки исчезли, привязав к перилам веревки, на которых висели девушки, да так и не вернулись. Спуститься вниз…
Ольга Афанасьевна Фирсова занималась высотными работами от инспекции по охране памятников до октября 1946 года, потом руководила хоровыми коллективами в клубе университета, во Дворце культуры имени Ленсовета. Многие годы делом ее жизни, которому она предавалась самозабвенно, было воспитание детей, за что Фирсова в 1971 году награждена орденом «Знак Почета». Судьба Михаила Михайловича Боброва поистине удивительна….
«Марсельеза» грянула из недр революционной Франции… поднявшейся против короля и феодалов. Она — выражение пламенной и страстной воли революционного народа, его порыв и героизм. Она — революция. Морис Торез Город проснулся от выстрелов. Стреляла сигнальная пушка. Три залпа прогремели один за другим, и сразу же со всех концов забили барабаны. Колючее «тра-та-та-та» раскатилось по улицам,…
Над городом плывет музыка. Уходит вверх. Там, в вышине, звуки сталкиваются, разрастаются, сливаются в мощный аккорд. Густой плотной массой заполняют улицы и площади, отдаются под сводами дворцов и соборов, заставляют вибрировать купола и стены, рождая многоголосое эхо. Никого уже не удивляет колоссальный состав оркестра. Множество труб, тромбонов, флейт, фаготов, барабанов (их 300!), таинственный тамтам, секрет…
Когда мэр города Страсбурга Фредерик Дитрих, выведенный из терпения бесконечными повторениями «Qaira» — обязательным «десертом» всех национальных торжеств, — попросил капитана Руже де Лиля сочинить что-нибудь более достойное, чем банальный контрданс Бекура, ему в голову не приходило, что в ту же ночь скромный капитан создаст шедевр. Да и кто мог ожидать подобного от де Лиля?…
Песня революции стала гимном буржуазии. «Добрые люди пели: «пусть нечестивая кровь врагов оросит наши нивы», между тем как лица их дышали мирной радостью и спокойным благодушием… Казалось, неистовая песнь в процессе столетнего употребления утратила острие своей первоначальной актуальности и превратилась в почитаемую народом реликвию, которой приятно время от времени вновь полюбоваться, примерно так, как мы…
Двадцатый век стал веком множества открытий, веком великих достижений человеческой мысли, человеческих знаний и умений. Его называют веком научно-технической революции, веком электроники и кибернетики, веком кино и веком… искусства режиссуры! Мы живем в интереснейшее время, когда человек побывал в космосе, сделал первые шаги по Луне, сконструировал сложнейшие машины, научился глубже проникать в тайны природы и…