Марш марсельцев (I)
«Марсельеза» грянула из недр революционной Франции… поднявшейся против короля и феодалов. Она — выражение пламенной и страстной воли революционного народа, его порыв и героизм. Она — революция.
Морис Торез
Город проснулся от выстрелов. Стреляла сигнальная пушка. Три залпа прогремели один за другим, и сразу же со всех концов забили барабаны. Колючее «тра-та-та-та» раскатилось по улицам, ударилось в стены, защелкало по черепичным крышам.
Люди бросились к окнам: неужели война?!
Уже три месяца Национальное собрание не могло прийти к определенному решению: объявлять или не объявлять войну прусскому королю и австрийскому императору. Сегодня, в воскресное утро 22 июля 1792 года, вопрос должен был решиться окончательно.
На Гревской площади напротив ратуши выстроились полки парижского гарнизона. В восемь часов утра растворились тяжелые двери. Показались муниципальные чиновники, облаченные в парадные одежды. Им подвели коней. Полки начали переcтраиваться. Во главе встали трубачи. За ними — кавалерия и отряды Национальной гвардии. В середине, за артиллерией и военным оркестром, ехали чиновники муниципалитета. За чиновниками следовал всадник с огромным трехцветным знаменем. В синеве июльского неба горела кроваво-красная надпись: «Граждане! Отечество в опасности!»
Разделившись на две колонны, чтобы охватить кварталы по обеим берегам Сены, процессия двинулась. Ряды всадников, стройные шеренги пехоты, пушки, грузно ползущие в тучах пыли, — весь этот устрашающий парад постепенно втягивался в узкие извилистые улочки старого города. Кованые сапоги, копыта лошадей, тяжелые колеса пушек прижимали и выворачивали траву, вдавливали в землю желтые головки одуванчиков. Названия улиц говорили о мирной тишине, дышали свежестью полей: Щавельная, Пастушеская, Капустные мостки, Набережная вязов. Странно было видеть на них воинские мундиры, развернутые знамена, слышать лязг и скрежет, треск барабанов, тревожные выкрики стражников: «Граждане! Отечество в опасности!» Казалось, в город входит вражеское войско, готовое сокрушить все, что помешает его продвижению. Еще немного — и затрещат, рухнут, рассыплются в прах старые, потемневшие от времени дома Парижа.
Через каждые полчаса процессия останавливалась. Чиновники громко, нараспев читали прокламацию Национального собрания. Тяжелые чеканные фразы падали в толпу: «К оружию, граждане! Развернут военный стяг! Сигнал дан! Пусть трепещут коронованные деспоты! В поход! Будем свободными людьми до последнего вздоха! Направим все наши стремления на благо Отечества и счастье всего людского рода!»
Удивительно складывается порой судьба человека — вдруг к концу жизни нежданная приходит слава. Франсуа Госсеку исполнилось пятьдесят пять, когда народ захватил Бастилию. Организатор и директор Королевской школы пения и декламации, педагог, автор множества симфоний и духовных сочинений, Госсек пользовался известностью и уважением, однако его творческие способности, казалось, иссякли. Композитор и сам так думал. Но революция открывает в людях такое, о чем они и сами не подозревают. Кровь простолюдина и давняя, передаваемая, из поколения в поколение ненависть к аристократам придали Госсеку новые силы, возвысили его талант до озарений гениальности.
Госсек первым понял: новое время требует нового искусства. Дико выносить изнеженные менуэты на площади, бурлящие взбудораженной толпой. Старый стиль — жеманный и чувствительный — умер навсегда и безвозвратно. Нужны иные краски — мощные, величественные, способные пробудить в народе героическую энергию.
Бернару Саррету — верному помощнику Госсека — около тридцати. У него железная хватка и чутье гончей. Он настоящий гасконец: горячий, быстрый, с обжигающим взглядом темных глаз и холодным расчетливым умом. В начале революции Саррет был единственным, кто додумался собрать остатки музыкантских команд французской гвардии и объединить их в оркестр. Целый год он содержит музыкантов на собственные средства. Его оркестр играет всюду. Без него не обходится ни одно народное празднество. Наконец Конвент решает взять музыкантов на государственное обеспечение и создает на основе оркестра бесплатную Музыкальную школу Национальной гвардии. Теперь на праздниках и манифестациях играют вместе два поколения: учителя и ученики… далее
Э. Великович
Деятели театра остро почувствовали, что режиссер-организатор, режиссер, технически слаживающий спектакль, должен уступить место режиссеру-художнику. Он был призван связать воедино свои представления о том, что происходит вокруг, в реальной жизни, с тем, что предлагает пьеса. Увидеть в ней главное, важное для современников и через актерскую игру, декорации, музыку, цвет, свет донести все, что тревожит сегодня, до…
Девятое мая. Мы поднимаемся к шпилю Петропавловского собора. Уже миновали колокольню, знаменитые куранты с огромными барабанами, шестеренками, маховиками. Верхняя колокольня — открытая. А вот и сам металлический шпиль. Идти здесь можно только по одному, с интервалами. Гулко звучат шаги по металлическим ступеням все более сужающейся винтовой лестницы. Ведут нас ветераны альпинизма. Впереди Михаил Михайлович Бобров,…
Стоя на скобе, Миша глянул вниз и вдруг почувствовал себя парящим в воздухе. Закружилась голова, разлилась по телу предательская слабость. «Миша, не смотри вниз! Смотри вперед, на тот берег Невы!» — кричит Алоиз. И, взяв себя в руки, он двинулся в сумрачное небо. Шпиль раскачивается, словно мачта яхты, дрейфующей на штормовых волнах. Вот и самое…
За неделю Фирсова и Пригоже-ва скрепили чехол и прочно обмотали его репшнуром. Укрыв Адмиралтейство, альпинисты принялись за маскировку шпиля Инженерного замка, а затем — собора Петропавловской крепости. Недоедание и неимоверно тяжелая работа на ветру и морозе подорвали здоровье Алоиза Зембы, или Люси, как ласково прозвали застенчивого парня его друзья-альпинисты. Блокадного пайка явно не хватало для…
Наверху девушки работали попеременно. Одна зашивала мешковину или красила купол, другая — страховала подругу, подавала краску и кисти. Однажды в ноябре 1941 года, во время работы на шпиле Инженерного замка, когда обе высотницы находились наверху, подсобники во время бомбежки исчезли, привязав к перилам веревки, на которых висели девушки, да так и не вернулись. Спуститься вниз…
Ольга Афанасьевна Фирсова занималась высотными работами от инспекции по охране памятников до октября 1946 года, потом руководила хоровыми коллективами в клубе университета, во Дворце культуры имени Ленсовета. Многие годы делом ее жизни, которому она предавалась самозабвенно, было воспитание детей, за что Фирсова в 1971 году награждена орденом «Знак Почета». Судьба Михаила Михайловича Боброва поистине удивительна….
Над городом плывет музыка. Уходит вверх. Там, в вышине, звуки сталкиваются, разрастаются, сливаются в мощный аккорд. Густой плотной массой заполняют улицы и площади, отдаются под сводами дворцов и соборов, заставляют вибрировать купола и стены, рождая многоголосое эхо. Никого уже не удивляет колоссальный состав оркестра. Множество труб, тромбонов, флейт, фаготов, барабанов (их 300!), таинственный тамтам, секрет…
Когда мэр города Страсбурга Фредерик Дитрих, выведенный из терпения бесконечными повторениями «Qaira» — обязательным «десертом» всех национальных торжеств, — попросил капитана Руже де Лиля сочинить что-нибудь более достойное, чем банальный контрданс Бекура, ему в голову не приходило, что в ту же ночь скромный капитан создаст шедевр. Да и кто мог ожидать подобного от де Лиля?…
Песня революции стала гимном буржуазии. «Добрые люди пели: «пусть нечестивая кровь врагов оросит наши нивы», между тем как лица их дышали мирной радостью и спокойным благодушием… Казалось, неистовая песнь в процессе столетнего употребления утратила острие своей первоначальной актуальности и превратилась в почитаемую народом реликвию, которой приятно время от времени вновь полюбоваться, примерно так, как мы…
Двадцатый век стал веком множества открытий, веком великих достижений человеческой мысли, человеческих знаний и умений. Его называют веком научно-технической революции, веком электроники и кибернетики, веком кино и веком… искусства режиссуры! Мы живем в интереснейшее время, когда человек побывал в космосе, сделал первые шаги по Луне, сконструировал сложнейшие машины, научился глубже проникать в тайны природы и…