Марш марсельцев (I)
«Марсельеза» грянула из недр революционной Франции… поднявшейся против короля и феодалов. Она — выражение пламенной и страстной воли революционного народа, его порыв и героизм. Она — революция.
Морис Торез
Город проснулся от выстрелов. Стреляла сигнальная пушка. Три залпа прогремели один за другим, и сразу же со всех концов забили барабаны. Колючее «тра-та-та-та» раскатилось по улицам, ударилось в стены, защелкало по черепичным крышам.
Люди бросились к окнам: неужели война?!
Уже три месяца Национальное собрание не могло прийти к определенному решению: объявлять или не объявлять войну прусскому королю и австрийскому императору. Сегодня, в воскресное утро 22 июля 1792 года, вопрос должен был решиться окончательно.
На Гревской площади напротив ратуши выстроились полки парижского гарнизона. В восемь часов утра растворились тяжелые двери. Показались муниципальные чиновники, облаченные в парадные одежды. Им подвели коней. Полки начали переcтраиваться. Во главе встали трубачи. За ними — кавалерия и отряды Национальной гвардии. В середине, за артиллерией и военным оркестром, ехали чиновники муниципалитета. За чиновниками следовал всадник с огромным трехцветным знаменем. В синеве июльского неба горела кроваво-красная надпись: «Граждане! Отечество в опасности!»
Разделившись на две колонны, чтобы охватить кварталы по обеим берегам Сены, процессия двинулась. Ряды всадников, стройные шеренги пехоты, пушки, грузно ползущие в тучах пыли, — весь этот устрашающий парад постепенно втягивался в узкие извилистые улочки старого города. Кованые сапоги, копыта лошадей, тяжелые колеса пушек прижимали и выворачивали траву, вдавливали в землю желтые головки одуванчиков. Названия улиц говорили о мирной тишине, дышали свежестью полей: Щавельная, Пастушеская, Капустные мостки, Набережная вязов. Странно было видеть на них воинские мундиры, развернутые знамена, слышать лязг и скрежет, треск барабанов, тревожные выкрики стражников: «Граждане! Отечество в опасности!» Казалось, в город входит вражеское войско, готовое сокрушить все, что помешает его продвижению. Еще немного — и затрещат, рухнут, рассыплются в прах старые, потемневшие от времени дома Парижа.
Через каждые полчаса процессия останавливалась. Чиновники громко, нараспев читали прокламацию Национального собрания. Тяжелые чеканные фразы падали в толпу: «К оружию, граждане! Развернут военный стяг! Сигнал дан! Пусть трепещут коронованные деспоты! В поход! Будем свободными людьми до последнего вздоха! Направим все наши стремления на благо Отечества и счастье всего людского рода!»
Удивительно складывается порой судьба человека — вдруг к концу жизни нежданная приходит слава. Франсуа Госсеку исполнилось пятьдесят пять, когда народ захватил Бастилию. Организатор и директор Королевской школы пения и декламации, педагог, автор множества симфоний и духовных сочинений, Госсек пользовался известностью и уважением, однако его творческие способности, казалось, иссякли. Композитор и сам так думал. Но революция открывает в людях такое, о чем они и сами не подозревают. Кровь простолюдина и давняя, передаваемая, из поколения в поколение ненависть к аристократам придали Госсеку новые силы, возвысили его талант до озарений гениальности.
Госсек первым понял: новое время требует нового искусства. Дико выносить изнеженные менуэты на площади, бурлящие взбудораженной толпой. Старый стиль — жеманный и чувствительный — умер навсегда и безвозвратно. Нужны иные краски — мощные, величественные, способные пробудить в народе героическую энергию.
Бернару Саррету — верному помощнику Госсека — около тридцати. У него железная хватка и чутье гончей. Он настоящий гасконец: горячий, быстрый, с обжигающим взглядом темных глаз и холодным расчетливым умом. В начале революции Саррет был единственным, кто додумался собрать остатки музыкантских команд французской гвардии и объединить их в оркестр. Целый год он содержит музыкантов на собственные средства. Его оркестр играет всюду. Без него не обходится ни одно народное празднество. Наконец Конвент решает взять музыкантов на государственное обеспечение и создает на основе оркестра бесплатную Музыкальную школу Национальной гвардии. Теперь на праздниках и манифестациях играют вместе два поколения: учителя и ученики… далее
Э. Великович
Двадцатый век стал веком множества открытий, веком великих достижений человеческой мысли, человеческих знаний и умений. Его называют веком научно-технической революции, веком электроники и кибернетики, веком кино и веком… искусства режиссуры! Мы живем в интереснейшее время, когда человек побывал в космосе, сделал первые шаги по Луне, сконструировал сложнейшие машины, научился глубже проникать в тайны природы и…
Таким был и преемник Волкова — Иван Афанасьевич Дмитревский, великолепный актер, человек «превеликих способностей», огромного педагогического дара. Его имя открывает список главных режиссеров русского театра — специально для него, из уважения к заслугам была узаконена в 1791 году эта должность. Дмитревский много занимался с актерами, воспитал целое поколение одаренных учеников, составивших славу отечественной исполнительской школы….
Сейчас подобная «ненатуральность» воспринимается попросту как курьез. Судите сами — вот описание одной из оперных постановок, вернее, сцены встречи главных действующих лиц: «Что делает Веспаньян в то время, как Эпонина старается разжалобить его своей арией? Его царское величество прохаживается по сцене, обегает глазами ложи, приветствует в партере своих друзей и знакомых, пересматривается с оркестрантами, поигрывает…
Деятели театра остро почувствовали, что режиссер-организатор, режиссер, технически слаживающий спектакль, должен уступить место режиссеру-художнику. Он был призван связать воедино свои представления о том, что происходит вокруг, в реальной жизни, с тем, что предлагает пьеса. Увидеть в ней главное, важное для современников и через актерскую игру, декорации, музыку, цвет, свет донести все, что тревожит сегодня, до…
Девятое мая. Мы поднимаемся к шпилю Петропавловского собора. Уже миновали колокольню, знаменитые куранты с огромными барабанами, шестеренками, маховиками. Верхняя колокольня — открытая. А вот и сам металлический шпиль. Идти здесь можно только по одному, с интервалами. Гулко звучат шаги по металлическим ступеням все более сужающейся винтовой лестницы. Ведут нас ветераны альпинизма. Впереди Михаил Михайлович Бобров,…
Стоя на скобе, Миша глянул вниз и вдруг почувствовал себя парящим в воздухе. Закружилась голова, разлилась по телу предательская слабость. «Миша, не смотри вниз! Смотри вперед, на тот берег Невы!» — кричит Алоиз. И, взяв себя в руки, он двинулся в сумрачное небо. Шпиль раскачивается, словно мачта яхты, дрейфующей на штормовых волнах. Вот и самое…
За неделю Фирсова и Пригоже-ва скрепили чехол и прочно обмотали его репшнуром. Укрыв Адмиралтейство, альпинисты принялись за маскировку шпиля Инженерного замка, а затем — собора Петропавловской крепости. Недоедание и неимоверно тяжелая работа на ветру и морозе подорвали здоровье Алоиза Зембы, или Люси, как ласково прозвали застенчивого парня его друзья-альпинисты. Блокадного пайка явно не хватало для…
Наверху девушки работали попеременно. Одна зашивала мешковину или красила купол, другая — страховала подругу, подавала краску и кисти. Однажды в ноябре 1941 года, во время работы на шпиле Инженерного замка, когда обе высотницы находились наверху, подсобники во время бомбежки исчезли, привязав к перилам веревки, на которых висели девушки, да так и не вернулись. Спуститься вниз…
Ольга Афанасьевна Фирсова занималась высотными работами от инспекции по охране памятников до октября 1946 года, потом руководила хоровыми коллективами в клубе университета, во Дворце культуры имени Ленсовета. Многие годы делом ее жизни, которому она предавалась самозабвенно, было воспитание детей, за что Фирсова в 1971 году награждена орденом «Знак Почета». Судьба Михаила Михайловича Боброва поистине удивительна….
Над городом плывет музыка. Уходит вверх. Там, в вышине, звуки сталкиваются, разрастаются, сливаются в мощный аккорд. Густой плотной массой заполняют улицы и площади, отдаются под сводами дворцов и соборов, заставляют вибрировать купола и стены, рождая многоголосое эхо. Никого уже не удивляет колоссальный состав оркестра. Множество труб, тромбонов, флейт, фаготов, барабанов (их 300!), таинственный тамтам, секрет…