Часть 15

На Земле человек находится в коллективе какоето определенное время дня. Причем на работе— это один коллектив, а отдыхает он уже в составе другого коллектива. По желанию человек на Земле может на время остаться совсем один, переменить обстановку и т. д. и т. п.

А в космосе? На протяжении длительного времени космонавт вынужден находиться в маленькой, довольно тесной (по нашим земным понятиям) кабине космического корабля, постоянно в кругу одних и тех же людей, в совершенно необычных для земного жителя условиях, когда на человека действуют различные весьма сильные раздражители, когда он испытывает множество неудобств. И наконец, когда он — человек — не может избавиться от мысли, что находится далеко от Земли, в среде малоизученной и таинственной, где каждое мгновение его самого и его товарищей подстерегают неожиданности и опасности. Как в таких условиях поведет себя коллектив разных по характеру, роду деятельности, по своим интересам людей?

Как станут они действовать, особенно в условиях возникшей нештатной ситуации, когда нужны необыкновенная согласованность и взаимопонимание, когда на рассуждения нет времени и нужно принимать мгновенно порой единственно правильное решение, от которого будет зависеть не только судьба уникального эксперимента, но и благополучный исход всего полета…

Конечно, медики и психологи заранее разработали рекомендации по формированию экипажей для космических полетов, составили подробные инструкции по их подготовке и взаимодействию. Однако окончательно все это предстояло проверить на практике в реальном космическом полете.

Государственная комиссия назвала кандидатов на первый испытательный полет «Восхода». Командиром его назначался Владимир Михайлович Комаров, инженером-испытателем — Константин Петрович Феоктистов, врачомиспытателем — Борис Борисович Егоров. Впервые в космическом полете должны были принять участие ученыеспециалисты — кандидат технических наук и медик.

Осенью 1964 года, незадолго до старта «Восхода», проводился контрольный запуск его беспилотного собрата. Нас пригласили на космодром. И мы отправились на Байконур, в этот известный теперь всему миру космический порт страны.

Наш самолет приземлился на аэродроме в казахстанской степи. Было жарко, душно, ослепительно сияло солнце. Оно безжалостно выжгло всю зелень вокруг, и потому степь выглядела бурой, неприветливой…

Автобус отвез нас с аэродрома в городок, который вырос неподалеку от космодрома. Остановились в маленькой гостинице, предназначенной для космонавтов. В то время в ней не было тех удобств, которые есть сейчас, но и тогда она была достаточно уютной, прохладной, с небольшим спортивным залом и теннисной площадкой на зеленом участке, защищенном от жгучих лучей солнца кронами молодых карагачей.

Однако долго прохлаждаться нам не пришлось — умылись, переоделись, и снова в автобус. Он ждал нас, чтобы отвезти на стартовую площадку. Там уже находились основной и дублирующий экипажи «Восхода» — они «обживали» свою «машину».

Знакомил нас со стартовым комплексом Юрий Алексеевич Гагарин.

Я не переставал удивляться этому человеку. И прежде всего его умению общаться с людьми. Куда бы мы ни пошли — Юрий везде находил знакомых, которых знал лично, по именам. Он знал, где они работают, чем занимаются, знал их слабости и достоинства, интересовался их родными и близкими… Юрий одинаково непринужденно и легко вел разговор с конструктором и рабочим, с ученым и инженером. О любом сооружении на стартовой площадке рассказывал со знанием дела — чувствовалось — Юрий здесь не случайный человек, не гость — хозяин!

Мы осмотрели огромный монтажно-испытательный корпус —или, как его сокращенно все называли, МИК, где перед стартом монтировались и испытывались космические системы ракетыносителя и корабля.

Пешком из МИКа дошли до старта, где стояла окруженная ажурными фермами красавица ракета с аналогом «Восхода» — беспилотным кораблем на вершине. Мы долго любовались удивительным созданием рук человеческих. Возле ракеты и окружающих ее ферм, словно муравьи, сновали люди — каждый был занят своим делом — шли последние предстартовые приготовления.

Потом Юрий повел нас к маленьким домикам, стоящим неподалеку в окружении зеленых деревьев, — в одном из них жил, когда находился на космодроме, Сергей Павлович Королев, а в другом проводили перед стартом свою последнюю ночь космонавты. Здесь они облачались в космические доспехи, здесь проходили последние предполетные медицинские осмотры, отсюда отправлялись к месту старта…

В маленькой комнатке стояли две кровати, над ними висели портреты — Юрия Гагарина, Германа Титова, Андрияна Николаева, Павла Поповича, Валерия Быковского — всех, кто уже побывал здесь в качестве хозяев. Подумалось — придется ли и мне здесь переночевать?

Приближалось время пуска, и мы поспешили на наблюдательный пункт.

Запуск космического корабля не раз уже был описан и журналистами, и моими товарищами — космонавтами, и едва ли я смогу добавить что-нибудь новое. Но думается мне, что каждый по своему воспринимает это удивительное событие…

Когда яркое пламя вырвалось из сопл ракетных двигателей, когда их рев разнесся по степи и затряслась под ногами земля, у меня внутри словно что-то запело, будто бы тысячетрубный оркестр заиграл торжественный марш.

Гул двигателей все нарастал и нарастал, вот он с каким-то надрывом затянул свою финальную ноту, и ракета медленно стала подниматься вверх. Казалось, что огненный столб толкает эту громадину. И вот она уже высоко над нами. Больно смотреть на яркое пламя двигателей. Вижу, как ракета поворачивает на северовосток, как отделяются от нее боковые блоки — первая ступень ракеты. И вот она уже исчезла из наших глаз.

После выполнения программы полета спускаемый аппарат корабля благополучно приземлился в заданном районе. Система его мягкой посадки сработала надежно.

Надежно… А ведь в одном из испытаний беспилотного корабля при сбросе с самолета эта система не сработала… Рассказывали, что Сергей Павлович спросил тогда Константина Петровича Феоктистова, готовящегося принять участие в пилотируемом полете:

— Как, Костя, не боишься лететь? Шарикто стукнулся…

— Нет, — уверенно ответил тогда Феоктистов, — не боюсь. Конструкция надежная. Просто произошла какая-то ошибка.

До ошибки той докопались. И вот при новом испытании, свидетелями которого мы стали, система мягкой посадки сработала без замечаний. Теперь можно было отправлять в полет и пилотируемый корабль.

Но, к сожалению, мы не могли проводить товарищей в дальний путь. Срок нашего пребывания на космодроме подошел к концу — нас уже ждали на пунктах связи и управления полетом…

Программа полета корабля «Восход» была короткой — всего одни сутки. Находясь на пункте связи, мы получали доклады командира корабля Владимира Комарова о слаженной и дружной работе всех членов экипажа, о нормальном прохождении испытательного полета.

Больше всего я радовался за Комарова. У нас с ним было много общего: тезки и почти ровесники — Володя всего на год старше меня. Оба учились в спецшколах-ВВС, окончили летные училища. Комаров, как старший, раньше женился, и дети у него чуть постарше моих. Оба мы окончили военные академии. Но в отряд космонавтов Володя пришел раньше меня — вместе с Гагариным. Однако поначалу ему не повезло.

После тренировок на одном из контрольных медицинских осмотров врачи обнаружили какие-то изменения в сердечнососудистой системе, и встал вопрос об отчислении его из отряда. Володя сильно переживал, но не сдавался. Он добился от специалистов конкретных рекомендаций — каким путем можно избавиться от этих сердечных недугов, и строго придерживался заданного режима. Через некоторое время после скрупулезных медицинских исследований он снова был признан годным к космическим полетам.

Очень грамотный и знающий специалист, Володя пользовался большим уважением в отряде космонавтов. На партийных собраниях его не раз выбирали секретарем партийной организации. Выбирали за честность, требовательность к себе и товарищам, за справедливость.

Необыкновенно скромный, даже застенчивый человек, он обычно не отличался многословием. Но когда речь заходила о космосе, о космической технике, о космических полетах, тут Комаров преображался — все удивлялись, какими огромными знаниями он обладает.

Не случайно, что именно на него пал выбор, когда решался вопрос, кому из летчиков быть командиром первого космического экипажа.

Успешный полет «Восхода» открывал дорогу для проведения нового, еще более сложного эксперимента в космосе — выхода человека из корабля в открытое космическое пространство.

Вызывался ли этот сложный эксперимент практической необходимостью? Да, вызывался. Сергей Павлович Королев говорил нам, что космонавтика не ограничится только запуском на орбиту отдельных кораблей.

«Трудные дороги космоса», В.А.Шаталов