Несколько удивительных пересечений в жизни Павла Васильевича Анненкова (III)
Летом 1846 года в казанском поместье Григория Толстого произошел разговор, важный для всей российской литературы.
Из Петербурга через пол-России в тряских пыльных колясках приехали к Толстому друзья-литераторы: Некрасов и Панаев с женою Авдотьей Яковлевной. Хотя Некрасову исполнилось лишь двадцать пять лет, он уже, как сказали бы теперь, становился лидером в своем кругу. Ночи напролет Толстой рассказывал им о парижских демократах, говорил с особым уважением о Марксе, о его изданиях.
А Некрасов с Панаевым жаловались, что не стало в России хода свободной мысли, что издатель журнала «Отечественные записки» эксплуатирует молодые таланты, Белинскому, например, выплачивает гроши за ведение журнала.
Тут и оформилась у них мысль выпускать журнал собственный, как делают это в Европе те, о ком только что рассказывал Толстой. Собрать вокруг журнала способных и смелых. До утра они обсуждали, у кого можно перекупить такой журнал, и остановились на пушкинском «Современнике», который после гибели гениального поэта еле влачил Плетнев.
Впереди предстояли еще немалые хлопоты, сбор денег — тут уж все вносили свой вклад: и Тургенев Иван Сергеевич, и Панаев, и Белинский, и сам Некрасов — кто статьей, кто рассказом, кто деньгами за свой проданный лес. Но то утро в казанском имении Григория Толстого можно считать утром рождения «Современника», журнала, который следующие двадцать лет станет будить общественную мысль страны.
Павел Васильевич Анненков нашел Маркса в столице Бельгии, в Брюсселе, куда тот переехал после высылки из Франции. Тогда в мире еще не существовало коммунистических партий. Да и самих коммунистов, социалистов было немного. Они проживали в разных городах и не всегда знали друг о друге. Решение объединить всех пришло в конце 1846 года, когда Маркс пригласил друзей к себе на квартиру отпраздновать рождество. Они назвали себя Коммунистическим корреспондентским комитетом и сразу после праздников разослали единомышленникам первые письма.
Квартира у Маркса была тесной и скудно обставленной. Анненков сказал ему во время своего первого визита:
— У нас в России самый оригинальный и глубокий из мыслящих людей, Белинский, живет так же, как и вы, в тесной квартирке. Среди его друзей немало людей состоятельных, они жалеют его, но помочь отчего-то не догадываются.
— О Белинском я слышал в Париже от Бакунина и Толстого.
— В моем отечестве, господин Маркс, есть и другие люди, которых интересует развитие передовых идей в Европе. За этим я и пришел к вам. Вы — один из самых радикально настроенных людей, и ваше мнение о коммунизме мне хотелось бы знать.
— Прекрасно. Я скажу вам свое мнение. Завтра у нас важное собрание. Там же будет и мой друг, Энгельс. Приглашаю вас. Уверен, вы услышите много интересного.
Так Анненков попал на одно из самых первых заседаний Коммунистического корреспондентского комитета и присутствовал во время важного разговора с вождем немецких ремесленников Вейтлингом.
О том, как выглядели молодые Маркс и Энгельс, об их принципиальном споре с Вейтлингом, Анненков написал воспоминания. Облик молодых Маркса и Энгельса в те месяцы, когда они создавали мировое коммунистическое движение, мы представляем во многом благодаря запискам русского человека — Павла Васильевича Анненкова.
Анненков подружился с Марксом и, уезжая в Париж, получил от него несколько важных поручений и рекомендательных писем к известным людям, например к поэту Генриху Гейне. Он регулярно писал Марксу, отчитывался за порученные дела, советовался с ним о новых, недавно вышедших книгах. Маркс подробно отвечал. Одно из писем Маркса Анненкову занимает около шестнадцати страниц.
А летом 1847 года произошло новое пересечение… далее
В. Воскобойников
Из достижений ученого в механике, рассказывать о которых легче, чем о математических, вспомним о разработанной им для молодого Русского флота первой теории остойчивости корабля — в книге «Морская наука, или Трактат о кораблестроении и кораблевождении». Это вечная задача о том, как строить корабли, чтобы при разных загрузках, скоростях и курсах по отношению к волнам они…
В восемь часов вечера Гейдельберг засыпает. Пустеет рыночная площадь. На окнах домов и лавок хозяева опускают жалюзи. Только в доме неподалеку от университета долго не гаснет свет. Там живут русские студентки. То, что сюда приехали учиться русские, удивления не вызывало. Гейдельберг славился старинным университетом, сильными математиками и химиками. По утрам длинные, тесные коридоры этого храма…
Недавно в Ленинграде был я на защите диссертации по прикладной механике. Молодой ученый, автор важных изобретений, защищался ярко, уверенно, пожалуй, даже чуть самоуверенно: почему-то не упомянул он о своих учителях в науке, о предшествовавших работах профессоров — членов Ученого совета, хотя от них зависела судьба защиты. Случайно я обратил внимание, что он то и дело…
На Петербургском съезде натуралистов в 1867 году зародилась мысль организовать ряд лекций для женщин по университетским предметам. Слух об этом распространился молниеносно, и на имя ректора Петербургского университета посыпались заявления. Их подписали более четырехсот женщин самого разного сословного положения и состояния — от разночинок до аристократок. Одновременно в Москве возник кружок женщин, решивших тоже добиваться…
Он родился в городе Базеле в 1707 году в семье сельского пастора, от которого унаследовал и набожность, и любовь к математике: отец обучался у самого Якоба Бернулли — старшего в «династии» потомственных знаменитых математиков. Без труда учился Леонард в гимназии, и сам начал посещать небольшой Базельский университет, в котором преподавал выдающийся математик—младший брат Якоба —…
Лермонтова истово работала в лаборатории Бунзена. Проводила качественный анализ соединений, исследовала количественный состав руд, отделяла друг от друга редкие металлы — спутники платины. Ее не тяготили однообразие и монотонность опытов. Точно священный ритуал, приобщающий к таинственному клану химиков, повторяла Юлия методики, добиваясь совершенства. Счастливая случайность сводит Лермонтову с Д. И. Менделеевым, приехавшим в Гейдельберг к…
Отдав России четырнадцать лет плодотворного труда, Эйлер принял лестные условия прусского «короля философа» Фридриха II и переехал в Берлин, чтобы занять созданный для него пост главы математического отделения Берлинской академии наук. Позже он фактически возглавлял эту академию и проработал в Берлине двадцать пять лет, получив признание как первый математик мира. Но, по словам одного из…
Сняв в Геттингене небольшую комнатку, Юлия начала готовиться к испытанию по четырем предметам: неорганической и органической химии, физике и минералогии. Три недели до решающего дня показались ей ужасными. Без Ковалевской она чувствовала себя одиноко. Собственные успехи в изучении химии, подтвержденные рекомендательными письмами известных ученых, казались ей ничтожными. Наконец настал страшный день. Каково же было потрясение…
В октябре 1963 года в Ленинграде, на Васильевском острове, у бывшей церкви Благовещения прокладывали траншею. Ковш экскаватора выгребал производственный мусор, утопшую давным-давно булыжную вымостку, подстилку из битого кирпича и щебня, всякий хлам и песок. Вдруг стальные зубья ткнулись в обломанную каменную плиту. На ней сохранилась лишь часть над гробной надписи: На сем месте погребенАкадемии наук профессорСтепан…
Получив блестящее образование в Германии, пройдя практику у крупнейших химиков, Юлия могла самостоятельно продумать и осуществить сложнейший синтез. Чувствовала она себя уверенно и спокойно. Ничто не мешало ее увлеченности работой. Тоска по родным, оставшимся в Москве, рассеивалась частыми подробными письмами и близостью Ковалевских, вместе с которыми Лермонтова жила в Петербурге. Бутлеров возлагал большие надежды на…