Часть 21
Честно говоря, меня поначалу волновала перспектива моих отношений с командирами звеньев. Я понимал, что среди них могут быть и обиженные — подготовлены они лучше меня и класс имеют более высокий.
Правда, у них нет за плечами академии, но ведь она для такой должности и не имеет большого значения. Но беспокойство мое было напрасным. Очень скоро у меня установились хорошие деловые и дружеские отношения со всеми командирами звеньев. Я не стеснялся обращаться к ним за помощью, когда речь шла об освоении новых для меня элементов полета. В свою очередь, и я охотно помогал им при подготовке к летнотактическим учениям. Тут у меня было преимущество — знания, полученные в Военно-воздушной академии.
Скоро я начал летать и ночью, и в сложных условиях. Сдал экзамен на второй класс. Получил права инструктора и теперь мог сам «вывозить» молодых летчиков.
По просьбе командира прочитал для личного состава части лекцию — «Влияние новой техники на изменение тактики воздушного боя». Готовился к ней почти месяц, пересмотрел кучу своих старых академических конспектов, перечитал все новые журналы, какие смог достать. И лекция удалась. Это я сразу почувствовал и по тому вниманию, с которым слушали меня, и по граду вопросов, обрушившихся после лекции, и по громким аплодисментам, которыми проводили меня с трибуны. А главное, по тем дружеским беседам, которые теперь часто завязывались у меня и с командирами и с летчиками не только нашей, но и других эскадрилий.
Прошло еще немного времени. Я сдал экзамен и стал летчиком первого класса.
Как раз в это время произошло событие, которое взволновало весь мир. 4 октября 1957 года радио сообщило о запуске первого в мире искусственного спутника Земли.
Мир был потрясен не столько самим фактом запуска — его ждали, о нем писали в газетах, говорили ученые, — сколько адресом, откуда пришло это известие.
Русское слово «спутник» стало международным и вошло во все языки мира, вытеснив приевшееся английское «сателлит».
То, что успех Советского Союза был не случайным, подтвердил запуск второго искусственного спутника Земли. Это произошло накануне 40летия Октября. Если первый наш спутник весил 83 с небольшим килограмма, то второй уже — полтонны и нес на своем борту первого живого пассажира — собаку Лайку.
Только 1 февраля 1958 года американцы сумели вывести на орбиту свой «Эксплорер» весом всего около 10 килограммов, в то время как Советский Союз 15 мая 1958 года запустил третий спутник весом в 1327 килограммов! Это уже был не просто спутник, а настоящая космическая лаборатория. Она включала в себя многочисленные приборы для изучения околоземного космического пространства, а также радиотелеметрическую систему с запоминающим устройством, позволявшую накапливать и сбрасывать полученную информацию в расчетное время.
В это время я получил новое назначение — командиром эскадрильи в соседнюю часть. Честно говоря, оно не очень меня обрадовало — считал себя пока недостаточно подготовленным для такой должности… Но делать было нечего. Приказ получен, и надо его выполнять.
Еду представляться командиру — полковнику Григорию Афанасьевичу Яковлеву. На этот раз я не испытывал особых волнений — за полтора года подтянулся в летном отношении, почувствовал себя вполне уверенно, хорошо вписался в жизнь строевой части.
«Трудные дороги космоса», В.А.Шаталов
1949. Руководство полетами в какойто мере напоминало мне игру в шахматы. Только игровым полем была не доска, а все небо, вместо чернобелых клеточек — зоны, где «работали» самолеты. И время измерялось не минутами, а секундами, даже порой долями секунды. Просчет и ошибка шахматиста ограничивались потерей фигуры, самая грубая вела к проигрышу партии. Ошибка же руководителя…
Прибыл, доложил начальству. Мне показали кабинет, где сидело еще несколько человек, выделили стол, навалили на него кучу папок и сказали — знакомься с делами: тут отчеты, различные приказы, инструкции, методические разработки, всевозможные анализы, анкеты и т. д. и т. п. Ну, думаю, очень интересная эта новая «бумажная техника», боевая и современная… Но долго бумагами заниматься…
Мне предстояло освоить новые тактические приемы применения этого самолета: незаметный подход к цели на малой высоте, когда тебя никто не ждет и не может засечь локатор, прицельную стрельбу и бомбометание, а затем и уход от цели с тем, чтобы никто тебя не смог перехватить. К первому вылету готовился тщательно. Хорошо изучил материальную часть. В этом…
Думать я не стал. Рапорт написал в этом же кабинете. Решение мое было твердым, ни одной минуты в дальнейшем я не сомневался в правильности принятого решения. «Даже если у меня один шанс из тысячи — я буду пытаться использовать и этот шанс». Нас вызвали на окружную медицинскую комиссию. Из дюжины здоровых парней она отобрала только…
Гагарин! В растерянности минуту стояли и не знали, что делать, как себя вести. Я только успел подумать, что еще не знаю, попаду ли в отряд, но одна моя мечта уже сбылась — вижу Гагарина, он стоит совсем близко, даже могу поговорить с ним. Юрий Алексеевич понял наше состояние и первым нарушил затянувшуюся паузу: — Что,…
1969. Группа курсантов, бывших «спецов», перед первыми само-стоятельными полетами. С Григорием Афанасьевичем мы были уже знакомы, и встретил он меня довольно приветливо. Рассказал о своем полке, потом мы вместе совершили пробный вылет. Командир полка лично хотел удостовериться в моих способностях управлять современной боевой техникой. А затем сам повел меня знакомить с эскадрильей. Народ в эскадрилье,…
На машинах везли раненых. Город был забит воинскими частями. Над нашими головами проносились с ревом краснозвездные самолеты. За всем этим шумом мы не обратили внимания на какой-то незнакомый ноющий звук. А это приближались к Гатчине вражеские бомбардировщики. «Воздух!» — крикнул кто-то, и тут же раздался оглушительный взрыв. Рядом отчаянно закричала женщина, кто-то побежал, за первым…
Тогда, в августе 41-го, я впервые понастоящему испытал сильное чувство страха, и многое в моей будущей судьбе зависело от того, какие выводы я сделаю из этой ситуации, как поведу себя в подобных условиях в следующий раз, поддамся ли этому паническому, безотчетному чувству или сумею преодолеть его. К счастью, я нашел тогда силы и победил страх….
В конце августа фашисты были уже на ближних подступах к Ленинграду. Наш ремонтный поезд связи перебросили с Карельского перешейка на станцию Мга. Тут уже во всем чувствовалась близость фронта. Слышался орудийный гром, над нами то и дело происходили воздушные бои, часто бомбили. Но мы привыкли к бомбежкам и продолжали делать свое дело, даже если объявлялась…
Рабочий день наш продолжался чуть ли не пятнадцать часов — утром пять часов занятий, потом переход на шахту и четыре часа работы на шахтном дворе, потом возвращение в школу… Дежурные ходили на разгрузку эшелонов на станцию. И уроки нужно учить — преподаватели хотя и понимали и ощущали на себе наши трудности, сами вместе с нами…