Часть 24
Прибыл, доложил начальству. Мне показали кабинет, где сидело еще несколько человек, выделили стол, навалили на него кучу папок и сказали — знакомься с делами: тут отчеты, различные приказы, инструкции, методические разработки, всевозможные анализы, анкеты и т. д. и т. п.
Ну, думаю, очень интересная эта новая «бумажная техника», боевая и современная…
Но долго бумагами заниматься мне не пришлось. Пришел заместитель командующего и приказал:
— Поедем инспектировать полк.
Так я начал свою новую работу. И честно признаюсь, она очень скоро пришлась мне по душе. Мне выделили «персональный» самолет МиГ17, летал на нем по дивизиям и различным частям. Знакомился, как идет боевая подготовка летчиков, проверял технику пилотирования командиров эскадрилий, полков. Принимал участие во всех тактических учениях.
1969.
Инспектируя полки, скоро обратил внимание на то, что каждый из них имеет свои отличительные особенности и один полк непохож на другой. Сравнивал, искал достоинства, подмечал недостатки, старался помочь командирам избавиться от них, передавал им опыт лучших.
Пожалуй, самым трудным для меня в этот период было отсутствие рядом семьи. Старался воспользоваться любым поводом, чтобы слетать к Музе, повидать Игорька и Леночку.
Приезжала ко мне и Муза с ребятами. Потом на помощь я вызвал маму, и Муза отпустила Леночку к нам…
Хорошо понимая, что разлука наша временна, мы мирились со всеми неудобствами. Мне хотелось осваивать новую технику, совершенствовать летное мастерство. У Музы успешно шла работа с абрикосами, материалы накопились интересные. Скоро Муза защитила диссертацию и стала кандидатом сельскохозяйственных наук. Я же стал кандидатом технических наук лишь десять лет спустя…
… На вооружение наших частей стали поступать истребителибомбардировщики Павла Осиповича Сухого — Су7. Эта машина была совсем иного класса, чем все те, с которыми мне приходилось до сих пор иметь дело, — она обладала и более высокой скоростью, и большей маневренностью, и несла на себе более мощное вооружение. А внешний вид напоминал скорее крылатую ракету, чем самолет: длинная серебристая сигара с небольшими стреловидными крыльями, откинутыми далеко назад.
«Наверное, таким будет и космический корабль, — почемуто подумалось мне, когда я впервые близко подошел к «Сухому». — Может быть, уже лет эдак через десять ктото отправится на таком корабле за пределы земной атмосферы… Ктото, но не я, мне уже возраст не позволит!»
Разве я мог тогда, ранней весной 1961 года, предположить, что до первого полета человека в космос остаются уже не годы и даже не месяцы, а считанные дни! Часами наблюдал я за полетами летчиков, которые уже освоили самолет Су7, Подолгу сидел в его кабине, изучал инструкцию, знакомился с системами управления, приборами, старался представить, как будет вести себя эта машина в воздухе.
Позднее был создан учебный Су7 — «спарка», на котором инструкторы «вывозили» летчиков, впервые осваивавших полеты на этой машине. А тогда такой «спарки» еще не было и приходилось отправляться в первый полет без «вывозных».
Начиная полеты на любом новом самолете, летчик как бы стартует с нулевой отметки — никакие инструкции и рассказы бывалых людей не могут в полной мере заменить собственного опыта общения с машиной.
«Трудные дороги космоса», В.А.Шаталов
1969. Группа курсантов, бывших «спецов», перед первыми само-стоятельными полетами. С Григорием Афанасьевичем мы были уже знакомы, и встретил он меня довольно приветливо. Рассказал о своем полке, потом мы вместе совершили пробный вылет. Командир полка лично хотел удостовериться в моих способностях управлять современной боевой техникой. А затем сам повел меня знакомить с эскадрильей. Народ в эскадрилье,…
1949. Руководство полетами в какойто мере напоминало мне игру в шахматы. Только игровым полем была не доска, а все небо, вместо чернобелых клеточек — зоны, где «работали» самолеты. И время измерялось не минутами, а секундами, даже порой долями секунды. Просчет и ошибка шахматиста ограничивались потерей фигуры, самая грубая вела к проигрышу партии. Ошибка же руководителя…
Мне предстояло освоить новые тактические приемы применения этого самолета: незаметный подход к цели на малой высоте, когда тебя никто не ждет и не может засечь локатор, прицельную стрельбу и бомбометание, а затем и уход от цели с тем, чтобы никто тебя не смог перехватить. К первому вылету готовился тщательно. Хорошо изучил материальную часть. В этом…
Думать я не стал. Рапорт написал в этом же кабинете. Решение мое было твердым, ни одной минуты в дальнейшем я не сомневался в правильности принятого решения. «Даже если у меня один шанс из тысячи — я буду пытаться использовать и этот шанс». Нас вызвали на окружную медицинскую комиссию. Из дюжины здоровых парней она отобрала только…
Гагарин! В растерянности минуту стояли и не знали, что делать, как себя вести. Я только успел подумать, что еще не знаю, попаду ли в отряд, но одна моя мечта уже сбылась — вижу Гагарина, он стоит совсем близко, даже могу поговорить с ним. Юрий Алексеевич понял наше состояние и первым нарушил затянувшуюся паузу: — Что,…
Честно говоря, меня поначалу волновала перспектива моих отношений с командирами звеньев. Я понимал, что среди них могут быть и обиженные — подготовлены они лучше меня и класс имеют более высокий. Правда, у них нет за плечами академии, но ведь она для такой должности и не имеет большого значения. Но беспокойство мое было напрасным. Очень скоро…
На машинах везли раненых. Город был забит воинскими частями. Над нашими головами проносились с ревом краснозвездные самолеты. За всем этим шумом мы не обратили внимания на какой-то незнакомый ноющий звук. А это приближались к Гатчине вражеские бомбардировщики. «Воздух!» — крикнул кто-то, и тут же раздался оглушительный взрыв. Рядом отчаянно закричала женщина, кто-то побежал, за первым…
Тогда, в августе 41-го, я впервые понастоящему испытал сильное чувство страха, и многое в моей будущей судьбе зависело от того, какие выводы я сделаю из этой ситуации, как поведу себя в подобных условиях в следующий раз, поддамся ли этому паническому, безотчетному чувству или сумею преодолеть его. К счастью, я нашел тогда силы и победил страх….
В конце августа фашисты были уже на ближних подступах к Ленинграду. Наш ремонтный поезд связи перебросили с Карельского перешейка на станцию Мга. Тут уже во всем чувствовалась близость фронта. Слышался орудийный гром, над нами то и дело происходили воздушные бои, часто бомбили. Но мы привыкли к бомбежкам и продолжали делать свое дело, даже если объявлялась…
Рабочий день наш продолжался чуть ли не пятнадцать часов — утром пять часов занятий, потом переход на шахту и четыре часа работы на шахтном дворе, потом возвращение в школу… Дежурные ходили на разгрузку эшелонов на станцию. И уроки нужно учить — преподаватели хотя и понимали и ощущали на себе наши трудности, сами вместе с нами…