Часть 10

В январе 1944 года нас впервые распустили на каникулы. Разрешили съездить и навестить родителей. Я поехал к маме в Петропавловск. Дома ахнули, когда увидели меня, худющего, в старенькой прозрачной шинели.

Мама решила в один день меня отогреть и откормить. Растопила печь. На столе появился горшочек с кашей из молотой пшеницы, печеная картошка в мундире, молоко. А когда я все это съел, мама поставила на стол еще и винегрет на постном масле. Сейчас трудно поверить, что в один прием я смог поглотить такую гору продуктов.

Быстро пролетело время каникул, и приближалась пора возвращения в школу. Мама начала уговаривать меня: «Чего ты будешь там учиться, мерзнуть, оставайся дома, не пропадет твоя авиация».

Как это просто, убедить человека сменить жизнь, полную трудностей, тревог и лишений, на более легкую. Слушаешь советы родных и близких и сам себя начинаешь уговаривать, убеждать, оправдывать.

И ведь всегда находишь веские аргументы. Ну в самом деле — почему я должен возвращаться в школу? Останусь с мамой в Петропавловске. Буду учиться в обычной школе или пойду работать на оборонный завод. Мама же говорит, что рабочие здесь нужны. И маме помощник нужен. А учиться на летчика всегда успею… Ну потеряю год или два — какая разница? А здесь сытно, тепло…

И все же я нашел в себе силы отказаться от теплого местечка возле мамы и вернуться в школу. Оставаться дома было бы предательством, значило спасовать перед трудностями, струсить.

И вот я снова в школе. Снова занятия в классах и работа на шахте, снова дальние походы за углем и снова под утро замерзшая вода в умывальниках. Но девятый класс закончил успешно. А летом пришел приказ о реэвакуации нашей школы на запад. Но не в Воронеж, где она размещалась до войны, а в один из соседних городов. Воронеж был так сильно разрушен, что для нашей школы там и места не находилось.

Последний свой школьный год мы начинали в Липецке. Здесь были свои плюсы и минусы. Конечно, мы не теснились, как в Караганде, получили много нового оборудования, на школьном дворе был установлен даже настоящий самолет.

Но общежитие еще не было готово, и разместили нас — десятиклассников—по частным домам. Я со своими лучшими друзьями — Лешей Шкарандой и Володей Курбатовым — поселился в доме у одной старушки. Ее сыновья и даже внуки были на фронте, и она приняла нас как родных.

Коллектив школы к этому времени стабилизировался. Все, кто не выдержал испытаний, сбежали. Остались самые крепкие ребята.

Почти в самом конце 1944 года я получил известие  о тяжелом ранении отца. Его друзья писали, что ранен он был в обе ноги, много крови потерял и в тяжелом состоянии отправлен самолетом в Ленинград, где его должны были оперировать.

Я очень любил отца и это несчастье тяжело переживал. Пошел к начальнику школы — Василию Захаровичу Акимову — человеку доброму и отзывчивому. Он дал мне разрешение на поездку в Ленинград.

Обегал весь Липецк и на все деньги, что прислал мне отец незадолго до ранения, накупил ему яблок. Говорили, что яблоки очень полезны раненым, а в Ленинграде где их достать?

После госпиталя отец успел вернуться на фронт, в свою часть. Его наградили еще одним орденом. А до этого за строительство «Дороги жизни» в осажденный

Ленинград отцу было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Окончил войну он в Восточной Пруссии. Потом долго еще оставался на военной службе, ремонтировал разрушенные железные дороги, строил новые. Работал под Таганрогом, прокладывал линию электрифицированной дороги в Баку, на Апшеронском полуострове. Ушел на пенсию только в середине шестидесятых годов…

Через полтора месяца после победного окончания войны нам вручили аттестаты о среднем специальном образовании. Потом состоялась медицинская комиссия, которая признала годными к летной службе всего двадцать пять наших выпускников. Среди них был и я.

Получили мы направление в одну из школ первоначального обучения летчиков, или попросту «первоначалку». Оттуда нас направили в Качинское училище, которое во время войны было эвакуировано на восток. Это училище готовило летчиков-истребителей.

Появилась надежда, что моя заветная мечта скоро сбудется. Но она начала гаснуть, едва мы прибыли в училище, где оказались, мягко говоря, лишними людьми. Здесь после окончания войны скопилось много курсантов — менялись сроки и объем обучения, осуществлялся переход на программы мирного времени.

«Трудные дороги космоса», В.А.Шаталов