Часть 20

Возвратиться к привычной работе в училище? Это обещало мне спокойную жизнь. Но я совсем не хотел такой жизни и обратился с просьбой направить в любую строевую часть. Мне предложили на выбор должности помощника командира полка по воздушно-стрелковой подготовке, штурмана полка и заместителя командира эскадрильи. Выбрал последнее, так как считал, что хоть и окончил академию, но практического опыта командования авиационными подразделениями у меня еще не было, а начинать службу в строевом полку лучше с меньшего. Да и пока не мог я считать себя зрелым летчиком — боевое применение современной авиационной техники освоил далеко еще не в совершенстве.

Пожалуй, больше всего в тот момент я был обрадован месячным отпуском, который мог провести вместе с семьей. Я так скучал по дому, по Музе и Игорьку…

Месяц пролетел как один день, и вот я еду в часть. Еду и волнуюсь, как-то встретят меня на новом месте?

— Товарищ полковник! — докладываю командиру. — Капитан Шаталов прибыл для дальнейшего прохождения службы!

Полковник Кныш был очень занят и направил меня к комэску — капитану Токареву.

После традиционных вопросов — откуда, где раньше служил, есть ли семья, он перешел к главным:

— Когда летал в последний раз?

— Давно, год назад.

— Какой налет в сложных метеоусловиях?

— Еще не летал…

— А ночью?..

— Тоже не летал…

— Воздушный бой в составе эскадрильи вел?

— Нет, не приходилось, больше одиночно или парой…

— Да, не густо, а еще «академик»!.. У меня командиры звеньев все летают и днем и ночью, в любых условиях. Как ты эскадрильей-то командовать будешь?

Конечно, я понимал, что комэск прав, я для него не подарок. Но такое меня зло взяло и на него и на себя, что не сдержался и сам перешел в атаку:

— Как командовать буду? А вы на что? Все от вас будет зависеть, дадите летать — быстро наверстаю упущенное. А командовать сумею, не беспокойтесь!

— А я не беспокоюсь, — спокойно отпарировал комэск, — не справишься — откомандирую. Летать тебе, конечно, дам, летай на здоровье… Сам планировать полеты будешь, — и, спохватившись, спросил: — Слушай, а ты когда-нибудь планировал полеты?

И опять пришлось коротко ответить — «нет».

Я понимал, что будет трудно на первых порах. Однако не терял уверенности в своих силах. Но комэск, по-видимому, не разделял моей уверенности. Я постоянно ощущал какой-то холодок в наших отношениях. А главное, он не проявлял большого желания немедленно помочь мне в летной практике. Каждый день находилась какая-нибудь причина, влияющая на мой вылет. То комэск был занят, то комиссия принимала у летчиков экзамен на классность, то еще что-нибудь в этом роде.

Конечно, я не тратил времени даром — познакомился со всеми летчиками и командирами звеньев — сначала заочно, по их личным делам и летным книжкам. Потом с каждым в отдельности. Присмотрелся к работе комэска, к тому, как он планирует полеты. Попробовал составить для себя плановую таблицу на ближайший летный день. Но Токареву показать ее постеснялся… Повторил материальную часть МиГ15, сдал все зачеты и экзамен по району полетов. Посидел в кабине самолета и перепробовал все, что только можно было попробовать на ощупь. Но… до полетов дело не доходило.

Сколько это может продолжаться, вечность? Наверное, так, если я сам не предприму каких-либо решительных мер. И я их предпринял… Пошел к комэску и выложил ему все начистоту. А в заключение разговора «подвел черту» — или я приступаю к полетам, или иду к командиру полка и прошу его направить меня туда, где я буду более нужен.

На следующий день Токарев запланировал мой первый вылет.

Я понимал, что держу, пожалуй, один из самых важных экзаменов в своей жизни. От того, как сдам его, зависело все — и взаимоотношения с начальством, и положение в эскадрилье, и вообще — служить или не служить мне дальше в этой части.

МиГ15 я знал хорошо, сам вывозил на нем курсантов и добрым словом помянул училище. В полете выложился до предела, постарался показать все, на что был способен — слетал так, как в свои лучшие годы инструктором.

— Ну что ж, неплохо! — только и сказал мне Токарев. — Еще пару полетов, а там давай самостоятельно…

Я почувствовал, что обстановка сразу изменилась к лучшему. Совсем другой тон, простые дружеские слова…

Слетали еще раз. И еще. И вот, когда мы в очередной раз посадили «спарку», комэск вдруг говорит мне:

— Вон, видишь, стоит МиГ17, садись — и лети! Я подумал, что ослышался.

— Как, прямо так и лететь?

— А ты что, сомневаешься?

— Да нет, я готов.

— Ну и лети!

Забрался в кабину МиГа, вырулил на старт. Запросил разрешение на взлет.

Полет по кругу выполнил спокойно, уверенно. Просто самому понравилось. Посадку произвел безукоризненно. Даже полковник Кныш похвалил. Он в тот день руководил полетами. Похвалил сдержанно, но искренне. Токарев радовался за меня более откровенно. Он поверил в меня окончательно. Вечером мы с ним уже обсуждали программу полетов на неделю.

Я показал комэску свои наброски — он одобрил их, сделал несколько замечаний и дал «добро» — «планируй сам, а то без заместителя я свои командирские дела запустил!»

С этого момента все изменилось. И я успокоился. И начальство мое тоже.

«Трудные дороги космоса», В.А.Шаталов