Призрачный шмель

Осенью я получил из Керчи письмо от Тани и ее мамы, они приглашали меня в гости.

И вот я в старинном приморском городе. Без труда нашел нужную улицу и дом, утопающий в вишневом саду. Навстречу мне выбежала Таня. Ее мать — по профессии цветовод — оказалась жизнерадостным и общительным человеком. Ее розы славились на весь Крым. Напоив меня чаем с вареньем из лепестков роз, она сказала: «Мы приготовили для вас небольшой сюрприз. Для геолога эта вещь должна быть совершенно необычной. Вот, возьмите на память». С этими словами она протянула мне небольшой предмет овальной формы, завернутый в папиросную бумагу. Я начал было отказываться, а женщина застенчиво улыбнулась и вложила в мою ладонь пакетик. «Вы хоть посмотрите, что там», — робко попросила она.

Я развернул бумагу и обнаружил сантиметровой толщины пластинку эллипсоидной формы. Беглого взгляда было достаточно для того, чтобы узнать в ней халцедон — минерал, на Карадаге весьма распространенный. Неровные кавернозные края пластины и ее форма говорили о том, что она была получена при поперечном распиле небольшой вулканической миндалины, размером не более теннисного мяча.

«Это же халцедон! — недоумевал я. — Что же здесь необычного?» — «А вы посмотрите на свет», — сказала женщина.

Повернув образец к свету, я начал внимательно его рассматривать. То, что я увидел внутри, превзошло все мои ожидания. За хорошо отшлифованной поверхностью камня, из его мягко просвечивающей глубины смотрело на меня какое-то загадочное существо. Сначала я даже не понял, что это такое, а присмотревшись хорошенько, сообразил, скорее всего это шмель или какое-то другое похожее на него насекомое.

Приходилось ли вам видеть картины французского художника Клода Моне? В произведениях выдающегося импрессиониста ощущаешь мягкое дрожание воздуха, в трепещущую вуаль которого погружены изображенные Моне предметы: деревья, соборы, луга… Это придает пейзажам необыкновенную реалистичность. Моне умел «останавливать» мгновенья, даже если они были полны движения.

Нечто подобное явилось мне из толщи полупрозрачного камня, и это «нечто» не имело четких очертаний. Но тем не менее хорошо угадывалось слегка мохнатое, как у шмеля, тело с маленькой головкой и крупным туловищем. Одно из крыльев существа было развернуто, и это придавало «картине» необычную экспрессивность. Маленький монстр словно взывал о помощи, протягивая из глубины каменного плена к свету тонкие усы-щупальца и слегка согнутые коричневые лапки. Во всем этом не было бы ничего необычного, будь это янтарь. Как известно, окаменелая смола древних сосен иногда содержит в себе прекрасно сохранившуюся флору и фауну палеогенового периода кайнозойской эры. Но в моих руках был минерал вулканического происхождения. И в этом состояла вся соль. «Да этого просто не может быть!» — подумал я, ощущая сильное биение сердца.

«Вы понимаете, ведь этот минерал — часть миндалины вулканического происхождения, в которую невесть когда и как попал шмель, а попав, еще и умудрился там сохраниться. Откуда он у вас?» — «Эта вещица была подарена моему покойному отцу, — ответила мать Тани, — одним известным геологом, его фамилию я уже не помню. А вот имя помню: Франц (речь, по-видимому, идет об известном геологе Франце Юльевиче Левингсоне-Лессинге, основоположнике современной петрографии. Левингсон-Лессинг — один из ученых, разработавших классификацию горных пород, много лет отдал изучению вулканов Карадага. Одна из вершин Карадага носит его имя). Задолго до революции он несколько раз приезжал в Крым, изучал древние вулканы Карадага. Обычно он останавливался у нас, и его проводником по Крыму был мой отец. Однажды они нашли в горах миндалину. Этот образец и есть кусочек той миндалины. Восхищенный и удивленный Франц со словами «Это уникальный образец, и он по праву должен принадлежать России» отдал тогда образец моему отцу. Так этот камень стал реликвией нашей семьи…»

Ю. Туйск