Зима в песках Муюнкум (IV)
Добрых полтора часа лесник выяснял отношения с лесонарушителями. Составив акт, он принуждал их расписаться. Они же потрясали перед ним какой-то справкой, якобы дающей право брать саксаул именно на девяносто шестом, причем без уведомления и позволения лесника. На справке стояли какие-то штампы и подписи. Но это на Марата не произвело ни малейшего впечатления, и нарушители, проклиная всех на свете, повезли в Байтал (есть такой поселок на окраине Муюнкумских песков) лишь трухлявую саксаулину, которую они успели выворотить. Да еще — копию акта о лесонарушении…
Солнце между тем поднялось, стало пригревать. Подул теплый южный ветер. Кусты и деревья почернели, на ветвях не осталось даже следов инея и наледи. Серебро испарилось, остался черный чугун твердых саксаулин. Сухо шелестели линялые бороды седина, издалека похожие на мотки ржавой проволоки. Тонкий снежный наст на склонах и гребнях барханов исчезал буквально на глазах. На выгревах заблестели мокрые проплешины, обозначились узоры прошлогодних свей. Рыхлые сугробы стали оседать.
Как мираж исчезла зимняя сказка, улетучилась, испарилась вместе с инеем и наледью. Колея от машины наполнилась талой водой. Тут и там на песке заблестели ручейки с бочажками и перекатами.
А вечером ветер переменился, подул холодный «джамбул»-ветер, и склоны в одночасье покрылись тонкой коркой, слепящей глаза. Только саксаулы по-прежнему оставались черными или пепельно-серыми: ветер высушил их, выдул влагу с ветвей и стволов.
На кордон возвращались в темноте. Ветер гудел, свистел, но на душе было радостно и светло.
Оно и теперь у меня сохранилось,— это ощущение внутреннего просветления, когда я вспоминаю зимнюю поездку в Казахстан. И без сожаления думаю о том, что не написал обещанный очерк в журнал, даже репортажа не настрочил в местную газету. Порой бывает так. Не идет работа, просто стоишь у окна и разглядываешь мокрые лохмотья облаков, которые тянутся над унылыми кубическими железобетонными утесами Купчино, жилого района в Ленинграде, вспоминаешь те чудесные минуты, когда прислушивался к чуть различимому звону падающих льдинок. Вспоминаю также лесника Марата, гарцующего на лошади по барханам и расстилающего вафельное полотенце между саксаулинами на чистом снегу в межбарханье…
Возможно, именно такие воспоминания и помешали мне выполнить заказы редакций — написать очерк и репортаж, где бы действовали решительные и неумолимые лесники и егеря, задерживающие браконьеров и всяких лесонарушителей.
О. Стерликов
Но волны еще минут сорок скреблись о дно казанки. Оператор окоченел и поглядывал на безжизненный Кызыл-Агачский залив совсем жалобно. Наконец лодка подошла к берегу. Мотор заглушили. И на веслах стали продираться через камышовую протоку, тоже совершенно безжизненную. Куда же подевалась вся птица? И вдруг мы вышли на широкое озеро в камышах. Это и была знаменитая…
— Сколько помню себя, как открыл глаза — увидел турача! — сказал Курбан Мамедович Абдулаев, один из старейших лесников Кызыл-Агачского государственного заповедника. — Турача у нас всегда можно посмотреть… Вот мы идем по заповеднику с надеждой увидеть редкую птицу. Погода опять ненастная. Хотя в этом благословенном крае никогда не бывает такой зимы, как в средней…
Из-за нахмуренных туч и мороси, что навалились на камышовые берега заповедного залива, померкли краски природы. День был похож на вечер. Может быть, погода обманет султанку, заставит выйти из укромных мест? Курбан Мамедович задумчив. Слушает, не гудит ли где чужой лодочный мотор, нет ли других признаков нарушения заповедного режима. — Хочу сказку рассказать! — наконец говорит…
Эту птицу словно нарисовал ребенок. Крупный нос морковкой, насаженный на голову с крепкой шеей, куриное туловище с высокими ногами-камышинками. Покрасил юный художник птицу в синий цвет. И краски при этом не пожалел! Чтобы отливалось оперение густым ультрамарином. Такое ощущение, что эволюция не коснулась этой птицы! Так же как и в наши дни, ходила султанка в…
Оседлав лошадей, мы с Маратом отправились в глубь Муюнкумских песков. Марат Ниязов — местный лесник. И он обязан, выражаясь профессиональным языком лесоводов, совершать обход. То есть каждый день разъезжать верхом на лошади по саксауловым просекам и пресекать возможные лесонарушения. Я не знаю номера и пределов его обхода, но мне точно известно, что место, куда мы…
Каждый из нас занят своими мыслями. Моего спутника скорее всего преследуют домашние заботы. У него на подворье скот начал телиться-ягниться. Чуть недоглядишь — затопчут в тесном тростниковом хлеву ягненка или теленка. И саксаульник не так-то просто сохранить: рядом асфальтированное шоссе. Большое удобство не только для жителей района, но также и для лесонарушителей. То есть для…
В детстве я этим метелкам придумал свое название — «талаки». Между грядами Кокуиского урочища, в песках, где мы жили в то время, тоже росли тростники, и я любил разглядывать метелки и бродить зимой по тропинкам, набитыми джейранами или сайгаками. Слов одинокому мальчишке не хватало, вот и придумал «талаки». Надо же было как-то называть то, что…
Эта птица похожа на диковинный заморский цветок. Так и видится сказочное, причудливой формы дерево, древо жизни, на ветвях которого розово-белые цветы. И ветви этого дерева обращены в совсем далекую, южную, ближе к экватору, сторону, туда, где всегда солнце и тепло. И как будто эта птица — заморский цветок — только что сорвалась со своего древа…