Невероятно, но факт!
Главная / Занимательные задачи и опыты / Газетный лист / Искры из пальцев. — Послушная палка. — Электричество в горах

Искры из пальцев. — Послушная палка. — Электричество в горах

 

Брат взял в одну руку платяную щетку, другой рукой приложил газетный лист к натопленной печке и принялся растирать его щеткой, словно обойщик, расправляющий на стене обои, чтобы хорошо прилипли.


— Гляди! — сказал брат и убрал обе руки от газеты.


Я ожидал, что бумага соскользнет на пол. Однако этого не случилось: газета странным образом держалась на гладких изразцах, словно приклеенная.


— Как держится? — спросил я.— Ведь она не намазана клеем.


— Газета держится электричеством. Она теперь наэлектризована и притягивается к печке.


  Почему ты не сказал мне, что газета в портфеле была наэлектризованная?


— Она не была раньше наэлектризована. Я наэлектризовал ее сейчас, при тебе, натирая щеткой. От трения и наэлектризовалась.


— Значит, это уже настоящий электрический опыт?


— Да. Мы только начинаем… Загаси-ка свет.


В темноте смутно рисовалась черная фигура брата и сероватое пятно на месте белой печки.


  Теперь следи за моей рукой.


Я больше угадывал, чем видел то, что делал брат. Он отслоил газету от печки и, держа одной рукой на весу, приблизил к ней растопыренные пальцы другой руки.


И тогда — я едва верил своим глазам — из пальцев вылетели искры: длинные голубовато-белые искры!


  Эти искры были электрические. Хочешь попробовать сам?


Я проворно спрятал руки за спину. Ни за что!


Брат снова приложил газету к печке, натер щеткой и опять извлек из своих пальцев снопы длинных искр. Я успел заметить, что он вовсе не прикасался пальцами к газете, а держал их сантиметрах в десяти от нее.



— Попробуй, не трусь, нисколько не больно. Дай руку.— Он овладел моей рукой и привлек меня к печке:— Расставь пальцы!.. Так! Что, больно?


Я не успел опомниться, как из моих пальцев выскочили кисти голубоватых искр. При их свете я увидел, что брат только наполовину отслоил газету от печки, нижняя же часть бумажного листа по-прежнему оставалась словно приклеенной. Одновременно с искрами я почувствовал легкий укол, но боль пустячная. Бояться в самом деле было нечего.


— Еще! —теперь упрашивал уже я. Брат приложил газету к печке и стал растирать — прямо ладонями рук.


— Что ты делаешь? Забыл щетку!


— Все равно. Ну, готовься!


— Ничего не выйдет! Ты тер голыми руками, без щетки.


— И без щетки можно, если руки сухие. Лишь бы тереть. Действительно, из моих пальцев и на этот раз посыпались искры, такие же, как раньше.


Когда я насмотрелся искр досыта, брат объявил мне: — Ну, достаточно. Теперь покажу тебе истечение электриества, то самое, которое Колумб и Магеллан видели на вертушках мачт своих кораблей… Дай-ка ножницы.


Брат приблизил в темноте острия разомкнутых ножниц к газете, полуотделенной от печи. Я ожидал искр, но увидел нечто новое: острия ножниц увенчались светящимися пучками коротких сине-красных нитей, хотя от ножниц до бумаги было еще довольно далеко. Одновременно раздавалось легкое протяжное шипение.



— Вот такие же огненные кисточки, только гораздо большие, морякам случается часто видеть на концах мачт и рей. Они называются «эльмовые огни».


— Откуда они там берутся?


— То есть, кто держит над мачтами наэлектризованную газету, хочешь ты спросить? Конечно, газеты там нет, зато есть низко нависшее наэлектризованное облако. Оно и заменяет газету. Не думай, впрочем, что такое электрическое свечение остроконечий бывает только на море. Наблюдают его и на суше, особенно в горах. Еще Юлий Цезарь описал, как однажды ночью в облачную погоду острия копий его солдат светились такими огоньками. Моряки и солдаты не боятся электрических огоньков — напротив, считают их доброй приметой, конечно, без всякого разумного основания. В горах случается, что электрическое свечение появляется даже на людях — на их волосах, шапках, ушах, на всех выдающихся частях тела. При этом слышится часто жужжание, вроде того, какое исходило из наших ножниц.


  Этот огонь сильно жжет?


  Совсем не жжет. Ведь это не огонь, а свечение, холодное свечение. Настолько холодное и безвредное, что от него не зажигается даже спичка. Вот смотри: вместо ножниц беру спичку, и — видишь— головка окружена электрическим свечением, однако она не загорается.


 


— А по-моему, горит: пламя прямо из головки идет.


— Зажги свет, рассмотри спичку при лампе.


Я убедился, что спичка не только не обуглилась, но даже головка ее не обгорела. Она, значит, была окружена действительно холодным светом, а вовсе не огнем.


— Не гаси лампу. Следующий опыт сделаем при свете. Брат выдвинул стул на середину комнаты и положил поперек его спинки палку.


После немногих проб ему удалось добиться того, что палка, подпертая в одной точке, лежала на спинке стула, не опрокидываясь.


— Я не знал, что палка так может держаться,— сказал я.— Ведь она длинная!


— Оттого и держится, что длинная. Коротенькая не держалась бы. Карандашик, например.


  Карандашик ни за что так не положить,— подтвердил я.


  Теперь к делу. Можешь ты, не дотрагиваясь до палки, заставить ее повернуться к тебе?


Я задумался.


— Если накинуть на один конец веревочную петлю…— начал я.


— Без всяких веревок, ничем не дотрагиваясь. Можешь?


— Ага, знаю!


Я приблизил лицо к палке и начал втягивать воздух ртом, чтобы притянуть ее к себе. Однако палка не двигалась.


— Ну что?


— Ничего не выходит. Невозможно!


— Невозможно? Посмотрим.


И, сняв с печки газету, которая тем временем держалась на изразцах, словно приклеенная, брат начал медленно приближать ее сбоку к палке. На расстоянии чуть не половины метра палка почувствовала притяжение наэлектризованной газеты и послушно повернулась в ее сторону. Двигая газетный лист, брат вел за ним палку, заставляя ее кружиться на спинке стула, сначала в одну сторону, йогом в другую.


  Наэлектризованная газета, ты видишь, притягивает палку так сильно, что она идет и будет идти за бумагой, пока все электричество не стечет с газеты в воздух.


  Жаль, что этих опытов нельзя делать летом: печка холодна.


  Печка нужна здесь для того, чтобы высушить бумагу: эти опыты удаются лишь с совершенно сухой газетой. А ты заметил, вероятно, что газетная бумага вбирает влагу из воздуха и потому всегда немного сыровата — ее и приходится сушить.  Не думай, что летом совсем нельзя делать наших опытов. Можно, но они только удаются не так хорошо, как зимой. Зимой воздух в натопленной комнате суше, чем летом, — вот причина. Сухость для таких опытов очень важна. Газету сушат летом на кухонной плите, когда она после обеда остынет настолько, что бумага на ней не будет загораться. Хорошенько обсушив на плите газетный лист, переносят его на сухой стол и здесь крепко натирают щеткой. Он электризуется, однако не так сильно, как на изразцовой печке… Ну, достаточно на сегодня. Завтра проделаем новые опыты.


— Тоже электрические?                                 


— Да, и все с той же нашей электрической машиной — с газетой. А тем временем я дам тебе прочесть интересное описание эльмовых огней на горах, оставленное знаменитым французским естествоиспытателем Соссюром. В 1867 году он с несколькими спутниками находился на вершине горы Сар-лэ, более трех километров высоты. И вот что они там испытали.


Брат снял с полки книгу Фламмариона «Атмосфера», перелистал ее и дал мне прочесть следующее место:


«Люди, совершившие подъем, только что приставили к скале свои обитые железом палки, располагаясь пообедать, когда Соссюр ощутил на плечах и в спине боль, как будто от иголки, медленно втыкавшейся в тело. «Предполагая,— говорит Соссюр,— что в мою полотняную накидку попали булавки, я сбросил ее, но, не получив облегчения, почувствовал, напротив, что боль усиливается, захватывая всю спину от одного плеча до другого; она сопровождалась щекотанием и болезненным колотьем, словно по коже ходит оса и покрывает ее уколами. Поспешно сбросив второе пальто, я не нашел ничего такого, что могло бы произвести эти поранения. Боль продолжалась и стала походить на ожог. Мне почудилось, что загорелась моя шерстяная фуфайка. Я готов был уже раздеться, как внимание мое привлек шум, похожий на жужжание, Шум исходил из наших палок, прислоненных к скале; он походил на шум подогреваемой воды, готовой закипеть. Все это продолжалось минут пять.


Я понял тогда, что болезненные ощущения обусловлены электрическим истечением, исходившим из горы. Однако при свете дня я не видел никакого сияния на палках. Палки издавали одинаково резкий звук, держали ли их в руках вертикально, направляя железный наконечник вверх, вниз, или же горизонтально. Из почвы никакого звука не исходило.


Через несколько минут я почувствовал, что волосы у меня на голове и бороде поднимаются, казалось, будто проводят сухой бритвой по жесткой отросшей бороде. Мой молодой спутник крикнул, что поднимаются волоски его усов, а из верхушек ушей исходят сильные токи. Подняв руки, я почувствовал, как токи исходят из пальцев. Электричество выделялось, словом, из палок, одежды, ушей, волос, всех выдающихся частей тела.


Поспешно оставив вершину горы, мы спустились метров на сто. По мере того как мы спускались, наши палки звучали все слабее; наконец звук стал так тих, что его можно было слышать, лишь приблизив палки к уху».


Так кончается рассказ Соссюра. В той же книге я прочел описание и других случаев появления эльмовых огней.


«Выделение электричества выступающими скалами часто наблюдается, когда небо покрыто низкими облаками, проходящими в небольшом расстоянии над вершинами.


10 июля 1863 года Ватсон и еще несколько туристов поднялись в проход Юнгфрау (в Швейцарских горах). Утро было прекрасное, но, приближаясь к проходу, путники испытали сильный ветер с градом. Раздался страшный удар грома, и вскоре Ватсон услышал свистящий звук, исходящий из , палки;  звук походил на шум закипающей грелки. Путники остановились и заметили, что их жезлы и топоры издают такой же звук; они не переставали звучать и тогда, когда были воткнуты одним концом в землю. Один из проводников, снявший шляпу, закричал, что голова его горит. Действительно, волосы его были подняты, словно наэлектризованные. Все испытывали ощущение щекотки на лице и других частях тела Волосы Ватсона совершенно выпрямились. На концах пальцев, когда ими шевелили в воздухе, слышался электрический свист».

Что значит смотреть головой? — Тяжелая газета

  — Решено! — объявил мне старший брат, похлопывая рукой по изразцам натопленной печи. — Решено: вечером мы проделываем с тобой электрические опыты. — Опыты? Новые опыты! — восторженно подхватил я.— Когда? Сейчас? Я хотел бы сейчас! — На всякое хотение нужно терпение. Опыты будут вечером. Сейчас я должен уйти. — За машиной? — Какой…

Пляска бумажных паяцев, — Змеи. — Волосы дыбом

Брат сдержал слово. На другой день, когда стемнело, он вновь начал опыты. Первым делом «прилепил» к печке газету. Затем попросил у меня бумагу поплотнее газетной — писчую — и стал вырезать из нее смешные фигурки: человечков в разных позах. —  Эти бумажные паяцы у нас сейчас запляшут. Принеси-ка булавок. Скоро через ногу каждого паяца была…

Маленькая молния. — Опыт с водяной струей. — Богатырское дуновение

  В следующий вечер брат начал опыты с очень странных приготовлений. Взял три стакана, погрел их возле печки, затем поставил на стол и накрыл сверху самоварным подносом, который тоже сначала погрел немного у печки. — Что это будет? — любопытствовал я.— Ведь надо стаканы на поднос, а не поднос на стаканы. — Погоди, не торопись….

Все права защищены ©2006-2024. Перепечатка материалов с сайта возможна только с указанием ссылки на сайт – Невероятно, но факт!.
Email: hi@poznovatelno.ru. Карта сайта
 

Невероятно, но факт!