Наиболее сложным этапом было осуществление сближения в полосе тени Земли. Однако световые маяки позволяли нам хорошо контролировать расстояние между кораблями. Дальность их видимости оказалась гораздо большей, чем видимость корабля на освещенной части Земли, особенно на пестром фоне поверхности нашей планеты.
Надо сказать, что день 14 октября был самым сложным и трудным в нашем полете, заполненным особо ответственными экспериментами.
Мне, как командиру группы, приходилось быть в постоянном напряжении и координировать работу всех трех экипажей, особенно в те периоды, когда корабли находились на относительно близком расстоянии друг от друга.
Большая нагрузка падала и на наземный командноизмерительный комплекс. Когда наши корабли находились на значительном расстоянии, станция слежения, закончив радиоконтакт с одним кораблем, должна была быстро развернуть антенны в направлении другого корабля, входящего в зону радиовидимости, и настроиться для связи с ним.
Когда же корабли «сходились» вместе, они попадали в поле зрения радиолуча одновременно.
И нужно было успеть получить информацию от каждого корабля и каждому передать предназначенную только ему соответствующую ответную информацию.
Но вот эксперименты закончились, и некоторое время мы могли уделить отдыху. В это время я вновь почувствовал, что моя голова разбухла от прилива крови и стала тяжелой.
Какая-то тупая боль ощущалась в висках, на затылке, около ушей.
Явление это мне было знакомо по первому полету, и потому отнесся я к нему довольно спокойно, тем более что теперь в корабле нас было двое и я мог обменяться впечатлениями с товарищем. Взглянув на Алексея, невольно рассмеялся — его голова была похожа на большую тыкву и по размерам и по окраске.
— Чего смеешься? — спросил меня Алексей и, поняв причину, тут же добавил: — Ты на себя посмотри, красавец!
Я не стал заглядывать в зеркало, не хотелось видеть еще одну тыкву.
— Давай лучше пообедаем, — миролюбиво заявил я в ответ, и мы стали «накрывать» на стол.
Надо сказать, что в отличие от первого полета я не испытывал сильного отвращения к воде и сокам. И мы с Алексеем ежедневно выпивали всю предназначенную норму жидкости полностью. Меню во втором полете значительно отличалось от первого — появились не только пастообразные продукты в тубах, но и «твердые» кусочки мяса в консервах разных наименований.
Однако, памятуя о печальном опыте первого полета, мы сдерживали свои желания и старались не «перебрать» лишнего.
После обеда — короткий отдых, после которого сразу же должны были начаться новые совместные эксперименты.
И тут мы обнаружили пропажу — исчез высокоточный секундомер. Нам предстояло провести навигационные расчеты по измерению орбиты корабля, которые требовали с большой точностью фиксировать время. А секундомер исчез! Мы перерыли весь корабль, подвергли тщательному осмотру каждый сантиметр нашего жизненного пространства — секундомера нигде не было!
— Что за чертовщина! Куда мог деться секундомер, ведь я только что держал его в руках?! — негодовал Алексей.
Снова и снова мы осматривали каждый закуток, залезали в каждую щель — секундомера не было нигде!
Погоревали, пожалели зря потраченное время и приступили к съемкам, фиксируя время по бортовым часам.
А на следующий день, когда основная программа работ в космосе была закончена и мы снова сидели «за обеденным столом», обмениваясь впечатлениями, вдруг неведомо откуда медленно и величаво проплыл перед нашими носами пропавший секундомер. Проплыл плавно, спокойно. Мы обалдело посмотрели друг на друга и пошутили — действительно, в космосе «нечисто».
Но вернемся к нашим экспериментам.
Все наши экипажи много внимания уделяли различным метеорологическим наблюдениям — фотографировали границу снежного покрова, ледники в горах, интересные облачные образования, циклоны и тайфуны над океанами и другие объекты, на которые нацеливали нас ученыеметеорологи еще во время теоретических занятий в Центре подготовки космонавтов.
Наши наблюдения и фотографии, а также наблюдения и фотографии наших товарищей, совершивших полеты раньше нас или уже после нас, тщательно проанализированные на Земле, показали перспективность метеорологических исследований, проводимых специалистами из космоса.
Автоматические спутники действуют в пределах заранее заданных им программ. А специалистметеоролог, получив возможность производить наблюдения за атмосферой Земли непосредственно из космоса, сможет действовать более гибко, акцентировать внимание на особо интересных и важных явлениях, подмечать новое, необычное, немедленно анализировать увиденное, делать определенные выводы и выбирать самую ценную информацию, передавать ее на Землю, сообщать о перемещениях воздушных масс, циклонов и тайфунов, об опасностях, грозящих тому или иному району нашей планеты.
Своевременное оповещение о приближающихся стихийных бедствиях может предотвратить огромные материальные потери, которые обычно доставляют людям эти явления, спасти многие и многие сотни и тысячи человеческих жизней.
По данным ЮНЕСКО, только Азия ежегодно терпит убытки от буйств природы на сумму более 500 миллионов долларов!
Интересный эксперимент проводил во время нашего совместного полета экипаж корабля «Союз-7» — он фотографировал заранее намеченные районы восточного побережья Каспийского моря, и одновременно с ним эти же районы фотографировались наземной экспедицией с самолета с высоты 9—10 тысяч метров.
«Трудные дороги космоса», В.А.Шаталов