Дважды первая (II)
На Петербургском съезде натуралистов в 1867 году зародилась мысль организовать ряд лекций для женщин по университетским предметам. Слух об этом распространился молниеносно, и на имя ректора Петербургского университета посыпались заявления. Их подписали более четырехсот женщин самого разного сословного положения и состояния — от разночинок до аристократок.
Одновременно в Москве возник кружок женщин, решивших тоже добиваться разрешения на высшее образование, но почти сразу они потерпели неудачу. Во-первых, московская полиция, проведав о сходках, строжайше запретила «сборища». Во-вторых, совет Московского университета отказал в просьбе вести занятия.
Петербургские профессора оказались гораздо прогрессивнее и согласились участвовать в предполагаемых курсах. Оставалось заручиться поддержкой министерства народного образования и обговорить-материальную часть дела. Бывший в то время министр Д. А. Толстой ответил на прошение довольно быстро: женщины недостаточно подготовлены для познания высшей премудрости, даже обычный гимназический курс для девочек намного скуднее мужского, и, вообще, важнейшая и естественная обязанность женщин — воспитание и первоначальное обучение детей — а для этого университета не надобно. И чтобы окончательно закрыть женский вопрос, было официально запрещено публиковать в газетах о приеме пожертвований для курсов и о подписке на их слушание.
Для женщин оставался только один выход: ехать за границу. Со средствами и без средств, закончившие гимназию и недоучившиеся, семейные и бессемейные, с согласия родных или тайком оставляли они Россию. Судьба их. складывалась по-разному. Лишь немногие смогли преодолеть все превратности жизни на чужбине и достигнуть желаемой цели.
Юлия, получившая традиционное воспитание, не была способна на авантюрное бегство. В ее кругах незамужней девушке, которой и гулять-то полагалось вместе с компаньонкой, ехать или жить где-нибудь самостоятельно считалось крайне неприличным. Помогло случайное знакомство с Ковалевской. Общность занятий, вкусов, возрастов, устремлений скрепила их дружбу. Софа — «солидная замужняя дама» — обворожила родителей Лермонтовой и уговорила отпустить дочь вместе с ней учиться в Германию.
Осенью 1869 года Юлия приехала в Гейдельберг.
После энергичных хлопот Ковалевской Лермонтовой разрешили посещать лекции Густава Кирхгофа и работать в лаборатории Роберта Бунзена. Это была большая удача — сразу окунуться в атмосферу научных поисков двух крупнейших немецких ученых — основоположников спектрального анализа.
Кирхгоф, исследуя соли различных металлов, обнаружил, что они окрашивают бесцветное пламя горелки в разные цвета. Соли калия дают бледно-розовый цвет, соли натрия — желтый, меди — зеленый, кальция — карминово-красный. Кирхгоф решил, что это поможет ему быстро и безошибочно определять, какие химические элементы входят в изучаемое вещество. Но все шло хорошо, пока он пользовался чистыми солями. Смеси же давали смазанную окраску и разобраться в составе вещества было невозможно. На помощь пришел Бунзен. Он предложил рассматривать пламя горелки, в которое вносилась смесь солей, через специальный прибор — спектроскоп. Когда через его призму пропускали белый свет, он разлагался в спектр. Пламя горелки с солью образовывало не сплошной спектр, а линейчатый. Причем каждый элемент имел свое характерное расположение линий, и с помощью такой «визитной карточки» можно было его различить… далее
М. Грунина
До чего же прекрасен обыкновенный кипяток! Растянуть бы такое блаженство не на глотки — на капли, прикорнуть бы у жаркого смоляного костра из корабельных досок.— Кашеварам обед ладить, остальным — на разгрузку! И опять две цепочки потянулись от взлобка к «Фортуне» и от «Фортуны» к взлобку. После горячего обеда пали мертвецким сном. Пробуждение было тяжелым,…
И кормщик перекрестился, помянув «Фортуну», как умершего человека. Академический отряд с профессорами не появились на Камчатке ни в следующую весну, ни через год, ни через два… Около четырех лет всю научную работу экспедиции на полуострове выполнял один студент, Степан Крашенинников. Терпя лишения и нужду, преодолевая суровые тяготы и опасности, он исходил, изъездил, проплыл вдоль и…
Это удивительно, но я никогда не слышал о нем на школьных уроках литературы. И многие филологи, если я спрашивал про него, отвечали рассеянно: да, мол, было что-то, с кем-то встречался, писал мемуары. А ведь именно ему, Павлу Васильевичу Анненкову, мы должны быть благодарны за то, что у нас есть Полное собрание сочинений Пушкина и научная…
Чтобы перейти к другому пересечению, придется слегка отклониться от главной линии рассказа в сторону молодого русского помещика Григория Михайловича Толстого. Путая, его иногда называли графом Толстым. Он не был графом. Первые девять лет жизни он даже считался незаконнорожденным сыном крепостной девки Авдотьи, то есть был по рождению рабом. Умри в это время его отец, отставной…
А потом ему же и ученикам стал диктовать содержание и остальных сгоревших рукописей. Не удивляйтесь, даже позже, в глубокой старости, он еще сможет, поражая окружающих, пересказать почти тысячу стихов «Энеиды», указав последнюю и первую строки на каждой странице! Такой силы была его память, такой мощи был его мозг.Левый глаз ему вскоре прооперируют. Но, приступив тотчас к…
Летом 1846 года в казанском поместье Григория Толстого произошел разговор, важный для всей российской литературы. Из Петербурга через пол-России в тряских пыльных колясках приехали к Толстому друзья-литераторы: Некрасов и Панаев с женою Авдотьей Яковлевной. Хотя Некрасову исполнилось лишь двадцать пять лет, он уже, как сказали бы теперь, становился лидером в своем кругу. Ночи напролет Толстой…
Белые ночи снова пришли в Санкт-Петербург. Городу было всего шестьдесят восемь лет, а он уже перегнал, перерос главные древние европейские центры. Красою же своей, строгостью дворцов, отраженных спокойными водами Невы и ее младших сестер, выделялся Санкт-Петербург среди столиц, как юная красавица в кругу почтенных дам. Но в день, который мы считаем началом белых ночей —…
Павел Васильевич узнал, что смертельно больной Белинский едет лечиться на открытые недавно воды в Силезию, в маленький городишко Зальцбрунн. Журнал «Современник», о котором мечтали в казанском поместье Толстого Некрасов с Панаевым, уже издавался. Он объединил вокруг себя молодые российские таланты, и главным сотрудником был в нем Белинский. А теперь врачи сказали, что Белинскому осталось жить…
Дом Эйлера на Неве, на нынешней набережной Лейтенанта Шмидта, вошел своими стенами в надстроенное вверх и вширь угловое здание дома №15, на котором помещена мраморная доска в честь ученого. Надпись на ней довольно скромная: «…крупнейший математик, механик и физик». В здании сейчас средняя школа «с углубленным изучением литературы и истории», есть здесь и стенд, посвященный Эйлеру. А на…
И тогда же могло произойти еще одно пересечение. Из Зальцбрунна Павел Васильевич повез подлечившегося Белинского в Париж. По дороге они остановились на день в Брюсселе. В Париже с нетерпением ждали Белинского близкие друзья и недавние соотечественники Бакунин, Герцен. Там впервые произойдет общественное чтение только что написанного открытого письма Гоголю; читать будет сам Белинский, а Герцен,…